"В моем возрасте волноваться по такому поводу уже неприлично".
Сказала Алла Левушкина, когда журналисты атаковали ее вопросами "Взволнованы ли вы, узнав о присуждении вам самой престижной врачебной премии "Призвание"?"
А нервничала доктор из-за другого. "Сижу я на этой церемонии в Москве, смотрю — всем лауреатам вручают хрустальную статуэтку, плюс еще металлический диплом — для меня серьезный вес. Как бы, думаю, не уронить все это прямо на сцене". Алла Ильинична оглянулась — кого о помощи попросить?
Повернулась направо, к мужчинам, зашептала: "Не могли бы вы вместе со мной на сцену подняться и помочь донести эти штуки?" В итоге статуэтку, врученную Алле Ильиничне "За верность профессии", нес помощник председателя правительства Геннадий Онищенко. А Левушкина в это время смущенно кланялась — лучшие врачи России, присутствующие в зале, встали, все до одного. "Так громко мне аплодировали, я даже растерялась. И за что?"
Верность профессии Алла Ильинична хранила 67 лет. "Вообще-то я хотела стать геологом — нравится походная жизнь. Но потом прочла "Записки врача" Вересаева и решила поступать в медицинский — романтическая барышня была. В 1945 году конкурс во Второй Московский медицинский институт им. Сталина был огромный. Мне говорили: "Ну куда ты лезешь, деревня", а я решила: рискну".
О первых студенческих годах Левушкина отзывается коротко: "Голодали мы, вот и все". Зато раз в месяц учащимся мединститута полагалась бутылка спирта, и все бежали на базар, на пол-литра можно было выменять буханку хлеба.
"Выжили мы только благодаря тому, что питались в общежитии вскладчину. Мои родители картошки из нашей деревни присылали. Другим студентам сало передавали, крупу. Помню, одной девочке привезли здоровенного леща. Мы эту рыбину неделю ели, еще и суп сварили из обглоданных до блеска костей".
Охотно Алла Ильинична рассказывала о праздничных демонстрациях. "Это была так красиво. Мы шли мимо Мавзолея, кричали: "Сталин, посмотри на нас!" — он стоял в кителе, махал рукой, и каждый был уверен, что он смотрит прямо на него. Очень мы любили Иосифа Виссарионовича. После войны страну поднял, каждый Новый год — снижение цен.
К третьему курсу у нас пирожные соевые появились, по 40 копеек. А проезд от общежития до института тоже стоил 40 копеек. Мы ездили "зайцами". Контролеры не выдерживали, отводили нас в милицию. Там дежурный руками разводил: "Ну что с вами делать! Опять деньги проели? Бегите на лекции, и чтоб больше не попадались!" А на выпускном банкете в 1951 году у нас уже было столько еды, что мы не знали, какое блюдо попробовать.
Страна зажила сыто, радостно. При этом все, конечно, знали про аресты. Брата моего отца посадили за анекдот. Не было семьи, где бы кто-то не пострадал от репрессий, но все равно почти в каждом доме висел портрет Сталина. Мы все понимали, но верили, что он не виноват в том, что происходит. Он ведь многого и не знал".
Из института Левушкина вышла "уже опытная: делала аппендициты, грыжи". Самого первого пациента запомнила: трахеотомию вместе с коллегой ему делали, а он как давай кашлять. "Кровь была на потолке. Ого, думаю, какую кровавую профессию я себе выбрала".
В Рязани молодой хирург стала трудиться в санитарной авиации. "Старым врачам не хотелось на вертолетах мотаться, меня посылали: "Дочка, давай, слетай". Так я 30 лет и летала, будто самая юная. Тогда пилотам давали значки за часы налета, они шутили, что мне пора значок выдать — шутка ли, столько часов в небе. Но мне эта работа нравилась. Раньше в районных больницах оперировали, а областных хирургов вызывали на сложные случаи.
Было дело, даже в сарае грудную клетку зашивала: самострел в легкое, все вывалилось, транспортировать больного было невозможно. Ничего, выжил. А однажды нас в селе встречали волки — пилот не хотел приземляться: "Сожрут ведь вас, доктор!" А я кричу: "Садись!" И ничего, обошлось, машина подъехала, и я туда перескочила".
"Между прочим, проктология — одно из сложных направлений в хирургии,— говорит Левушкина.— Это сейчас есть куча инструментов, а раньше ведь все руками делали, это была ювелирная работа. Специалистов не хватало, хирургов-проктологов во всей России по пальцам можно было пересчитать. Поэтому я загорелась, когда пришла "путевка" на курсы по проктологии. "Отправляйте меня!" — говорю начальникам. А они еще сомневались, при том что ни одного хирурга-проктолога в Рязанской области не было. Но один доктор выдвинул аргумент: "Вы посмотрите, у Левушкиной рост: полтора метра. Ей только проктологией и заниматься"".
Оперировала Алла Ильинична в поликлинике в 11-й горбольнице Рязани. "Больные меня просто одолевают. Почему? Спросите у них". Мы спрашиваем. Нине, жительнице Рязани, сегодня предстоит операция: "Я хотела только к Алле Ильиничне. У нее такой опыт, ее так хвалят люди". 87-летний хирург склоняется над операционным столом.- Чего дрожишь? Сейчас заснешь, проснешься без своей проблемы". Нине дают наркоз, а к Алле Ильиничне подкатывают специальный стул на колесиках: "Карета подана!"
"Вы назовите свою статью "Бабушка с огоньком",— шутит ассистент хирурга Владимир Добрынин и потом серьезно добавляет: — Вы не смотрите, сколько Алле Ильиничне лет. Рука у нее по-прежнему крепкая. И делаем мы с ней по 150 операций в год. Смертность — нулевая". Отличный показатель.
Поэтому Левушкину на улицах узнают уже больше полувека, подходят: "Вы меня не помните, но у меня все хорошо, я живу", благодарят. "Многие меня целуют. Я маленькая, ничего не стоит меня поцеловать, обнять. Один подошел: "Ух ты моя дорогая!" — и зажал в объятиях, как котенка. Потом я вздохнуть не могла. Оказалось — сломал ребро".
Врачей и одаривают, не без этого. "Раньше дарили хрусталь, конфеты. У меня был целый шкаф, заставленный "Красной Москвой". Недавно кролика подарили — сказали, что зарезали специально для меня. Я мясо ем, но позвонила племяннице: "Забери кролика". А лет 30 назад кухарка нашего первого секретаря, у нее онкология была, прислала мужа с мешком консервов. Мой брат тогда приехал в гости, открыл холодильник: "Ну ты и живешь!" А кухарка, кстати, работает, видела я ее недавно".
Левушкина молится за больных своих. "Я верующей давно стала, лет в 60. До этого убежденной атеисткой была. Хожу в церковь, молюсь утром и вечером своими словами. Почему я до сих пор работаю? Во-первых, это интересно: победить, вылечить. Молодая женщина, помню, с опухолью прямой кишки была — неоперабельная. Я ее прооперировала, и она пошла на поправку. Уже прошло много лет, эта больная живет. Детей у меня нет, я и замужем-то никогда не была, зато есть племянник-инвалид — его содержу, а у него семь кошек на попечении, да у меня еще своих семеро".
Она перечисляет питомцев: "Гоша, Сына, Лапа, Лада, Чернышка, Дымка... Пакетики им покупаю специальные с кормом, консервы, наполнитель. Только на кошек уходит рублей 200-300 в день. Но я кормлю еще и дворовых котов, собак... Вот вы спрашиваете, как сохранить активность в такие годы. А у меня выхода другого нет, я до конца жизни буду зарабатывать. Вон птички за окном — я вижу, что они голодные, кормушка опять пустая, надо покупать корм, опять нужны деньги".
Она улыбается, и сразу становится понятно, как она выглядела в детстве. "Разве возможно накормить всех птиц на свете?" — спрашиваем мы, и она, продолжая улыбаться, вполне философски отвечает: "Но можно попытаться".
В 2018 году Алла Ильинична ушла с работы, стаж – 67 лет.
В 2020 году ее не стало. Хирургу было 92 года
Автор Наталья Радулова.
Журнал «Огонек».