Отовсюду неслось: «Пальто, не угодно ли на меху гагачьем…», «Приходите еще и знакомым рекомендуйте», «Купил, так остальных не задерживай!» и т.д.
В Верхних торговых рядах Москвы (ныне это ГУМ), где шла торговля разным товаром, можно было услышать шутки, стать свидетелем всякого рода чудачеств. Продавцы, «затягивая» покупателей в свой магазин, друг перед другом щеголяли искусством разговора.
Один кричал: «У нас все без обмана, материал весь без изъяна…» Другой «зазывала», перебивая соседа, выкрикивал: «Вакса, помада и духи «Сирень» - прямо из сада». Продавцы знали своих покупателей всех наперечет, а потому не стеснялись на шутки, дразнилки, прозвища.
Но стоило лишь появиться в «рядах» человеку состоятельному, как тут же говоруны, будто сговорившись, громче обычного начинали расхваливать свой товар.
В каждой местности, среде, профессии были выражения, свойственные только ей. «Словарь» простого народа был ярким, красочным и метким.
Об этом писал писатель, фольклорист и этнограф Евгений Иванов (1884 г. – 1967 г.), который долгие годы собирал «острые» словечки и выражения людей города и села. В их числе были нищие, торговцы, скоморохи, служащие и чиновники и т.д.
Евгений Платонович родился в Нижнем Новгороде, в семье нотариуса. Окончив гимназию, Евгений решил пойти по стопам отца. Но жизнь мелкого служащего его не устраивала. Она была скучна и неинтересна. Спасало чтение книг. Евгений любил читать с детства.
А еще он придумывал разные сценки и с успехом разыгрывал их перед друзьями. Начал писать рассказы, которые были наивны, но родители одобряли увлечение сына. «Направление моему юному перу, - позднее вспоминал Иванов, - давала Аполлинария Суслова, которая была двоюродной сестрой моей матери».
В 1910 году семья Ивановых перебралась в Москву, где жизнь бурлила. В те годы революционные веяния чувствовались во всем. Иванов стремился все успеть и везде поспеть. Он посещает театры, поэтические вечера и литературные салоны, знакомится с писателями и поэтами.
А вечерами пишет комедии и драмы, стихи и критические статьи на новые театральные постановки. Взявшись за издание журнала «Театр в карикатурах», Евгений выступает с программой обновления театра, призывая режиссеров отражать настоящую жизнь.
Энергия, как писали современники Иванова, била у него «через край». Он несколько лет «собирал» альбом, в котором оставляли автографы артисты, художники и писатели. Как правило, все они, кроме автографа, вписывали в альбом свои шутки, пожелания, стихи и изречения.
Чтобы «украсить» альбом, Евгений Иванов размещал на его страницах кулинарные рецепты, этикетки от бутылок, булавки и пуговицы, перья от дамских шляп, елочные украшения, что давало представление о бытовой жизни того времени.
Иванов начинал писать в сложное время. Это была пора бурного развития в литературе разных течений. Вот, что писал он: «…плодятся искусства различных сортов – то слово без чувства, то чувство без слов…» Но пьесы и самого Евгения Платоновича, как и рассказы, были подвержены различным влияниям.
Писатель был всегда в поиске. С увлечением Иванов создает киносценарии, снимается в кино. На протяжении нескольких лет он руководил при российском профсоюзе артистов сцены и арены представлениями под названием «Балаганчик искусств».
Неожиданно для других Евгений Платонович поступает в институт археологии. Изучение русской старины – еще одна его страсть. Иванов был одним из организаторов создания научно – этнографического театра в Москве, для которого написал десятки сценариев.
Поэт и журналист Р. Менделевич посвятил Евгению такие строки: «… этнограф с детства кропотливый, собиратель острых он словец, поэтам – братец суетливый, актерам – преданный отец…»
Квартира Иванова представляла собой музей. Здесь можно было увидеть старинные книги, иконы, набор различных музыкальных инструментов, а также образцы женских сарафанов, кокошников, платков.
Изучая народные промыслы, Евгений Платонович, как правило, составлял книги – альбомы, рассказывающие о том или ином виде производства. Но, к сожалению, в годы Второй мировой войны часть рукописей автора о народных промыслах была утеряна.
Но, пожалуй, больше всего времени Иванов посвящал сбору материала для создания книги о «слове». Он любил походить по улицам Москвы, посидеть в трактире, заглянуть на рынок, побродить вдоль торговых рядов. Писатель «прислушивался», приглядывался, вступал в разговор с интересующим его человеком. И тут же незаметно Евгений Платонович в своем блокноте оставлял краткие записи, которые называл «пестрыми».
Иванов также бывал в книжных лавках, где продавцы вели разговоры между собой и с покупателями: «Вы, что, книгу больше любите или деньги? Так и платите…», «Ну и покупатель – денег нет, а носом по полкам «шарит», «…словарями засыпаны выше мозгов…», «Побрился, вот и думает, что от этого он умнее стал».
В речи парикмахеров, портных, банщиков, сапожников, торговых «зазывал» автор находил всякие любопытные словечки. Его привлекал точный эпитет, яркая характеристика человека, какой – нибудь каламбур. К примеру, «Да я пыльным мешком бит…», «Как же без ругани? Ругань как покурить…», «…костюмчик на «обмыжку», вот и носи его вприпрыжку», «…белки, кролики, куры и… прочая певчая птица».
Евгений Платонович закончил работу над книгой о «слове» в 1932 году, которую вел в течение многих лет. Конечно, автор мечтал об издании книги. Страна Советов осваивала новую терминологию, где не было места «словечкам» из буржуазного прошлого. Но и много позже споры среди специалистов вокруг разговорной речи не утихали. Многие склонны были считать такую речь материалом «вторичным».
И только в 1982 году, через 15 лет после смерти Евгения Иванова, писатель Александр Чудаков систематизировал рукопись автора и издал книгу, назвав ее «Меткое московское слово», которая и сегодня не потеряла интереса и для нас.
Думается, что не сотрется из памяти потомков имя ревностного собирателя и хранителя русского слова Евгения Иванова.
Автор Ольга