Сколько же раз я переписывала это вступительное предложение? Выбор первой строки может стать трудным, заполняете ли вы профиль на сайте знакомств или готовите резюме для работодателя.
Но если дело касается художественных произведений, ставки и вовсе взлетают до небес. Затем представьте, что читатель берет работу нашего автора, просматривает рекламу на обложке, переворачивает ее...
Первое предложение — это шанс писателя привлечь внимание. Сделайте его привлекательным — вложите количество интриги, характера — и читатель продолжит читать.
Чарльз Диккенс — один из авторов, сделавших хет-трик почти идеальных первых фраз. Это, конечно же, «Дэвид Копперфилд» («Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой – должны показать последующие страницы»), и лаконичное совершенство из «Рождественской песни в прозе» («Начать с того, что Марли был мертв»).
Первое место сохраняется за «Повестью о двух городах». Отлично знакомая даже тем, кто никогда не читал романа, первая строка: «Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время».
Конечно, способов начать роман существует столько же, сколько и самих романов, но общие основы и тенденции определены. Например, самым ярким примером которого, является «Анна Каренина» Льва Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Начало «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, почти столь же известное, как у Диккенса: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену».
«Тайная история» Донны Тартт еще более ловко манипулирует читателем: «В горах начал таять снег, а Банни не было в живых уже несколько недель, когда мы осознали всю тяжесть своего положения».
Как хорошо понимал Джордж Оруэлл, алогизмы в сочетании с обыденностью. «Был яркий холодный апрельский день, часы били тринадцать», — начинается его «1984».
Энн Тайлер одна из тех, кто использовал слова, пленяющие каждого книгочея: «Жила-была женщина, которая обнаружила, что превратилась не в того человека», — начинается (Когда мы были взрослыми).
Аналогично, в первом предложении единственного романа Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» определяется время, место и, в особенности, настроение повествования: «Стояло какое-то безумное, удушливое лето, то самое лето, когда на электрическом стуле казнили чету Розенбергов, и я не вполне понимала, что делаю в Нью-Йорке».
В первом предложении «Конца одного романа» Грэм Грин размышляет о самой природе начала истории: «У повести нет ни начала, ни конца, и мы произвольно выбираем миг, из которого смотрим вперед или назад».
Так каковы правила создания сильной первой строки? Для достаточно талантливых писателей их не существует. Мадлен Л'Энгл сошло с рук даже повторное использование клише, высмеянного настолько, что в честь автора, названа премия, присуждаемая за самое худшее начало.
Я имею в виду Эдварда Булвер-Литтона и его расхожее выражение: «Стояла тёмная ненастная ночь…» В свое время Булвер-Литтон был популярнее Диккенса. И хотя он также является автором афоризма «перо сильнее меча», запомнился он именно своим позорным началом.
С те пор в Университете Сан-Хосе проводится ежегодный конкурс художественной литературы Бульвер-Литтона, на который участники представляют отвратительные первые строки несуществующих произведений.
И все же Л’Энгл начинает свое веселое и очень почитаемое классическое детское произведение «Излом времени» именно этими словами.
Поклонники Чарльза М. Шульца, возможно, припомнят, что Снупи тоже любил это выражение. У каждого книголюба есть своя любимая первая строчка (я лично неравнодушна к началу из «Я захватываю замок» Доди Смит: «Я пишу это, сидя в кухонной раковине»).
В конце концов, главная функция первого предложения — заставить вас читать дальше. Верно и то, что некоторые знаменитые первые строки во многом обязаны своей силой тому, что идет за ними. Взять, к примеру, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте: «В этот день нечего было и думать о прогулке».
Прелести самого предложения, мягко говоря, скромны. Но если вернуться к этим словам после прочтения романа, понимаешь, как замечательно они отражают характер героини: ее невысокие запросы, ее безграничную способность обманываться в ожиданиях.
«Ребекка» Дафны дю Морье еще лаконичнее: «Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Мандерли». Таким интригующим делает эту фразу то, что мы дальше узнаем о рассказчице и Мандерли.
Раз уж мы заговорили о длине, то одно из самых известных первых предложений в литературе состоит всего из трех слов. Но ведь и эта краткость в том числе помогает строке «Зовите меня Измаил» Германа Мелвилла столь потрясающе сочетаться с изнуряющим — и, да, впечатляющим — марафоном, который представляет собой весь остальной «Моби Дик».
Существует мнение, что выбирать книгу по ее первому предложению как-то приличнее, чем по обложке. Так что уделяя большое внимание первому предложению, мы выглядим болванами. В конце концов, некоторые романы имеют совершенно заурядные, если не откровенно отталкивающие первые строки.
Ну, например, начало «Дитя во времени» Йена Макьюэна: «С давних пор муниципальный общественный транспорт связывался в представлении членов правительства и большинства обычных граждан с ущемлением личной свободы».
Справедливости ради следует отметить, что, хотя мы храним в сердце лучшие начальные строки, как памятные медальоны дорогих друзей, при этом мы готовы простить им все, кроме самого худшего. Однако это не всегда справедливо для последних строк.
А ведь есть веские основания считать их настолько же значимыми, если не более. В конце концов, к последней странице читатель уже потратил на книгу свое время, мысли и эмоции.
Что касается «Повести о двух городах», то стоит сказать, что Диккенс удачно выбрал для нее и заключительное предложение: «То, что я делаю сегодня, неизмеримо лучше всего, что я когда-либо делал; я счастлив обрести покой, которого не знал в жизни».
Автор: Хефзиба Андерсон
https://www.livelib.ru/translations/post/45551-luchshie-pervye-stroki-hudozhestvennyh-proizvedenij